Заключение

Уже Великая Французская Революция проявила внутреннюю противоречивость идей Просвещения: – принята конституция, основанная на идеях «свободы, равенства и братства», но, по каким–то причинам, усиливаются радикально настроенные якобинцы, которые устанавливают «деспотизм свободы», используют гильотину для уничтожения предателей и монархистов и издают указ о «подозрительных», под который попадают сами же революционеры Эбер, Шометт, Дантон.

Философия Просвещения обладает рядом характеристик, коренным образом отличающих ее от предыдущей истории философии. В XVIII веке впервые была сделана попытка отказаться от фигуры Бога, его место занимает разум, который приобретает субстанциональный статус, впервые был артикулирован вопрос о том, что такое человек, также особое значение получает свобода индивида. И еще одно важное отличие философии Просвещение в том, что она предлагает воспитательную программу, которая ориентирована на широкий круг читателей.

Просветители понимали природу как нечто, что наделяет людей «примерно одинаковыми потребностями и свойствами»[1], а из равенства природного должно следовать равенство социальное, то есть природа является его обоснованием. Но, наряду с  социальным равенством просветители полагали необходимым и право частной собственности, что является критерием дифференциации индивидов.

Представления о человеке, обладавшем абсолютной свободой в естественном состоянии, но сменившем ее на общественные права и обязанности детерминированы новым способом деятельности и хозяйствования и, соответственно, новой ролью индивида, ролью собственника.

Желание ограничить себя не является следствием альтруизма, а обусловлено двумя факторами, имеющими большое значение в философии Просвещения, это здравый смысл и разумный эгоизм.

Просвещение как воспитательная программа проявило себя, прежде всего, в стиле написания литературных текстов – философия становится литературой, поскольку таким способом легче повлиять на читающую публику.

В литературе эпохи Просвещения изображаются переломные моменты в человеческой судьбе, в которых необходимо осуществить выбор,  иллюстрируется предпочтительное поведение, которое основано на здравом смысле.

Несмотря на всю кажущуюся однозначность философии Просвещения, которая основывается на здравом смысле, Дидро видит ее парадоксальность.

Область здравого смысла, ориентирующаяся на обыденность, вытесняет все противоречия за свои границы, но, как только он пытается «понять процессы и явления бесконечной природы и сталкивается с противоречиями, то оказывается беспомощным и вынужден отступить».

Просветители акцентировали внимание на здравом смысле, а все возникающие противоречии стремились устранить, ссылаясь на ошибку в рассуждениях.

«Парадоксальность, с точки зрения Дидро, заключается в том, что обоснование какого–либо принципиально важного положения с необходимостью приводит к противоположному утверждению, и наоборот. Тезис ведет к антитезису, а антитезис – к тезису, что можно проиллюстрировать, проанализировав рассуждения просветителей о природе и воспитании, необходимости и свободе, необходимости и случайности и т. д»[2].

Иными словами идея, доведенная до абсолюта, оборачивается своей противоположностью.

Идея Бога, которая занимала статус абсолютной истины, в средневековье обернулась священной инквизицией, а позже и попыткой отказаться от Бога вовсе.

Вероятно, тот же механизм и послужил причиной революции: просветители, желая дать народу свободу и равенство, тем самым абсолютизировали идею свободы, которая обернулась деспотизмом.

У Канта уже другое понимание того, что такое Просвещение и каким образом его можно достичь.

Несовершеннолетие – это удовлетворенность тем, что нам насаждают. Следовательно, французские просветители, пытаясь сделать народ совершеннолетним, просто заменили абсолютную истину с идеи Бога на идею Свободы. А выходом из этого состояния будет отказ от абсолютизации, что и пытается сделать Кант.

Также меняется позиция Канта по сравнению с французскими просветителями по отношению к роли государства в достижение просвещения: идеальной формой власти оказывается «договор  между  разумным  деспотизмом  и  свободным  разумом: свободное публичное применение автономного разума будет наилучшей  гарантией повиновения, при  том,  однако, условии, что политический принцип,  которому следует повиноваться, сам будет находиться в согласии со всеобщим разумом». Он не рассматривает возможность революции, как ответ на нежелание правительства заключить данный договор. Он полагает, что выход из состояния несовершеннолетия возможен в ближайшем будущем.

Провозгласив и утвердив идеал единого философского разума, как высшую инстанцию при решении всех вопросов, философия Просвещения монополизировала Истину. В этой монополизации царства Истины оказался скрыт исток борьбы с инакомыслием, с особой силой развернувшейся во Франции в годы революции. Иные взгляды воспринималась как оппозиция свету Разума, а инакомыслящие оценивались как "враги народа".

Если просветители верили во всемогущество разума и пытались построить идеальное общество, государство, основанное на его непогрешимости, и, тем самым, возвращались к состоянию несовершеннолетия, то последователи идей Просвещения, как Фуко и Слотердайк, уже понимали структуру инверсии абсолютизации истины и пытались объяснить, почему данный механизм существует, и как его предотвратить.

Власть по Фуко – это некая тотальная надсубъектная структура, суть которой состоит в подавлении. Субъекты – не отправители, но результат власти[3]. 

Следовательно, абсолютный выход из состояния несовершеннолетия невозможен, поскольку для этого необходима полная свобода, что категорически несовместимо с задачей власти, которая состоит в том, чтобы постоянно направлять разум в нужном ей направлении, осуществлять свою волю.

Идеалы «Свободы, равенства и братства» претерпели инверсию, поскольку пытались освободиться от оков монархической власти, да и власти вообще. Фуко утверждает, что «всякое сопротивление порождается самой властью и благополучно растворяется в ней, ведь в ситуации тотальности позиция вненаходимости невозможна»[4]. Просветители, пытаясь достичь свободы, при этом находились в рамках властных структур, результатом чего явился кровавый «деспотизм свободы».

Фуко же как выход предлагает «заменить внешнюю дисциплину и надзор на внутренний самоконтроль и аскезу», то есть поменять полярность направления власти.

Слотердайк пытается ответить на вопрос «Почему происходит абсолютизация?». И приходит к выводу, что данный процесс имеет место там, где разум считается полновластным и непогрешимым, а телесность не учитывается вовсе.

Как выход из состояния несовершеннолетия Слотердайк предлагает противоположность цинизму –  кинический смех. В кинизме осуществляется принцип «воплощения»,который экспонирует единство тела и «чистой» теории, между жизнью и знанием. Кинизм не дает абсолютизироваться какой–либо идее, он снимает ее посредством смеха.

Общие идеи для Фуко и Слотердайка – понимание структуры инверсии, которая заключалась в том, что абсолютизация какой–либо идеи неизбежно ведет к ее инверсии.

Различие же заключается в способе избегания абсолютизации истины: если для Фуко это смена направленности власти, то для Слотердайка, который считал,  что Просвещение и вся история философии до нее умаляли значение чувства, и телесности вообще и полагали, что от нее можно избавиться посредством разума, который представлялся универсальным инструментом и в строительстве идеального государства, – это кинизм, который, с одной стороны, постоянно осмеивает происходящее, не давая какой–либо идее приобрести статус абсолютной, а, с другой, демонстрирует человеческую телесность, которая является воплощением единства тела и теории.

---

← Предыдущая статья
Список литературы:

Следующая статья →
Глава 2:

• Курсовая работа
• Введение
• Глава 1:
• Глава 2:
• Список литературы: