Как скрытое знание сделать явным, или почему я знаю о том, что я человек? (опыт размышления)

Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия «Философия. Филология. » – 2015. – № 1(17) стр.10 - 17

 

© Н. И. Лобанова

 

Платон обратил внимание на то, что в человеке присутствует много необъяснимого знания. К числу таких неизвестно откуда взявшихся вещей принадлежит и знание о нашей человечности и разумности.
В статье предпринята попытка восстановить утраченные основания нашего знания о самих себе в качестве человека, основываясь на опыте самосознания.

Ключевые слова: человек, опыт, самосознание, знание, разум, мышление.

Говоря о проблеме терроризма, выдающийся современный философ Александр Пятигор-ский однажды заметил: «У этой проблемы есть две стороны. Первая сторона: как надо думать, чтобы совершить террористический акт?» И тут же поправился: «Как надо думать, чтобы убивать? Но есть и вторая сторона: как надо думать, чтобы быть убитым?»[1] 
Почему А. Пятигорский неожиданно поправил сам себя? Чем эти два варианта («Как надо думать, чтобы совершить теракт?» и «Как надо думать, чтобы убивать?») отличаются друг от друга?
Здесь любопытна сама постановка вопроса. Вместо того, чтобы спросить,  почему люди убивают, совершают теракты он задает вопрос: как надо думать, чтобы убивать?
Тем самым А. Пятигорский подводит нас к следующей проблеме: «Почему я думаю то (так), что (как) думаю?», «Почему у меня именно такое мнение (а не другое)?», «Как оно во мне сложилось?»
Есть две фразы, которыми мы обычно выражаем свою точку зрения: «Мне пришла в голову мысль» и «Я подумал». Более адекватной (с философской, логической точки зрения) является вторая фраза, а более общеупотребительной — первая. Главное преимущество (и удобство) первой фразы для обычного мышления состоит в том, что она только констатирует случившийся факт, а именно: мысль есть (пришла), но о механизме мышления, о том, как эта мысль была подумана (о том, что эта работа мышления совершена именно мной, а не кем-то еще), о том, почему в голову пришла именно эта, а не иная мысль, субъекту (мышления, действия) ничего не известно. Работа мышления совершается им анонимно[2].

Еще Платон обратил внимание на то, что в человеке присутствует много необъяснимого знания[3]. К такому скрытому, анонимному знанию принадлежат не только автоматические реакции, умения и т.п. Самое удивительное заключается в том, что к числу таких неизвестно откуда взявшихся вещей принадлежит и знание о нашей человечности и разумности. К такому выводу мы пришли в ходе одного из семинарских занятий по социологии, где студентам был задан вопрос: «Вам, конечно, известно, что современный человек принадлежит к виду homo sapiens. А откуда он об этом узнал? Откуда каждый из вас знает, что он — человек и что у него есть разум?»

После минутного замешательства посыпались ответы: «Нам об этом сказали учителя (родители). Ученые доказали». — «То есть вы об этом знаете, потому что вам кто-то об этом сообщил. Значит, это не вы сами придумали, а узнали об этом с чужих слов: учителей, родителей, ученых. Они вам сказали — и вы поверили?» — «Да». — «А почему? Почему здесь имеет два смысла: 1) на основании чего я этому поверил (какие у меня были причины, чтобы доверять этому) и 2) почему самое важное знание о себе — что я человек — я узнаю от других, а узнав, верю этому без оглядки?» Молчание.

— «Тогда я задам вопрос иначе: почему самое важное знание о себе оказывается не результатом собственных поисков, актов самопознания и т. п., а функционирует на уровне того, что в социологии принято называть “скрытым знанием”, то есть таким, о котором нам неизвестно ничего, кроме самого факта его существования, истоки и основания этого знания уходят в досознательную тьму и устанавливаются “задним числом?”» Снова молчание.
— «Хорошо, вернемся к вашим родителям и учителям. Они вам сказали, что вы люди. А откуда они сами узнали об этом?» — «От своих родителей и учителей, а те от своих и так далее». — «И так далее. Но эта цепочка не может длиться бесконечно, потому что человек в своем современном состоянии, как homo sapiens, существует на земле приблизительно сорок тысяч лет, по подсчетам ученых. Если вернуться к самому началу, к тем, с кого все началось, тогда окажется, что был на земле человек (или несколько), который первый узнал и понял про себя, что он — человек, то есть отличил себя от животных и всего остального мира. Затем он передал это знание другим. Так на протяжении многих поколений это знание передавалось (и передается до сих пор) из уст в уста. Тогда мы оказываемся перед следующим вопросом: откуда этот “первый человек” узнал о том, что он человек и что у него есть разум (сознание)? Он передал это знание нам, но ему-то некому было это знание передать?! Откуда тогда он это узнал?» — «Ему об этом сказал Бог, который его создал». — «А если предположить, что человек произошел от обезьяны в процессе эволюции, как предполагал Ч. Дарвин, то как быть тогда? Не могла же его человекоподобная обезьянья прабабушка нашептать это ему на ушко?!» Cтуденты смеются.

Но если отставить шутки в сторону, то мы оказываемся перед проблемой: как оказался возможен (первичный), в истории всего человечества и моей собственной, опыт осознания человеком самого себя (своей человечности и разумности)? (Ведь разум, как Бог: ни то, ни другое никто никогда не видел (как сказал один нейрохирург, «я сотни раз делал трепанацию черепа, но мозгов так и не обнаружил» — правда, студентка, услышав, поправила: «Он не совсем точно выразился: он не мозгов в черепе не обнаружил, а разума»), но в существовании Бога сомневаются, а в наличии у себя разума почему-то нет, хотя оснований для того, чтобы сомневаться в существовании разума, гораздо больше, чем в существовании Бога).

Первое, что узнал (узнает) о себе человек, — не что он хороший или плохой, такой или сякой, а что он — человек. Как это оказывается возможным? Как нужно мыслить, чтобы сказать о себе (впервые в истории бытия человечества): «Я человек и у меня есть разум?» Как опыт первого человека, отличившего себя от обезьяны, понявшего о себе, что он не-обезьяна, что он иной, соотносится с нашим личным опытом? (И возможно ли повторение этого — первичного — опыта сейчас, в моей жизни?) Как надо мыслить, чтобы в ответ на вопрос, откуда ты знаешь, что ты человек и имеешь разум, ответить: «я понял…», а не: «ученые доказали; учителя на уроке сообщили».

Не является ли теория cogito ergo sum Р. Декарта (или феноменологическая редукция Э. Гуссерля — А. Шюца[4]) попыткой возобновления этого первоначального опыта само-осознания, одним из условий которого является помещение самого себя в ту ситуацию, в которой не мир (со всем своим накопленным опытом, знанием, традицией, мастерством) предшествует твоему существованию, а ты — ему?

Хронологически мир существует прежде отдельного индивида, и факт рождения (появления) индивида в мире может подтвердить любой загс (паспортный стол), выдав соответствующее свидетельство, равно как и факт его исчезновения (ухода) из этого мира.
Однако онтологически (личностно) дело обстоит с точностью до наоборот, и чтобы мир мог возникнуть (начать быть), индивид должен появиться прежде мира.

Здесь необходимо пояснить: индивид рождается (появляется) в уже созданном (укомплектованном) мире, содержащем в себе весь набор готовых форм мышления и поведения, определяющих не только, что он должен думать и как поступать, но так же и то, «что он должен чувствовать и во что верить»[5]. Готовый к употреблению мир производит (формирует, требует воспроизводства) подобного себе индивида-потребителя, от которого не требуется никакой творческой инициативы по переосмыслению или воссозданию мира. Предложение формирует спрос. Идея клонирования, ставшая популярной с легкой руки генетиков на рубеже XX-XXI вв., — только крайнее выражение того принципа, по которому издавна существует общество.

(Само)сознание просыпается в индивиде довольно поздно, и прежде чем оно (сознание) себя обнаружит, индивид успевает вписаться в уже существующий мир, то есть он успевает усвоить (инстинктивно-подражательным образом) тот опыт, знание, модели поведения, которые веками отработаны и услужливо предлагаются обществом каждому вновь являющемуся на свет человеку. Правда, это происходит таким любопытным образом, что потом индивид никак не может вспомнить, откуда все это у него: это знание, это мнение, потому что это произошло до того, как он начал существовать в качестве самого себя. а если говорить совсем правду, то необходимо признаться, что вопросом, откуда я все это знаю, откуда я, например, знаю, что я человек и имею разум, сам индивид, как правило, не задается и очень недоумевает, когда начинают их (подобные вопросы) ему задавать: «Откуда я это знаю? Знаю и все. Почему я так думаю? Потому что я всегда так думал». Собственная анонимность (то, что во мне есть анонимного) остается непонятой и неза-меченной.

Однако, несмотря на это, только вместе с индивидом (с каждым человеком — впервые) начинает существовать мир не только как акт его восприятия (или потребления), но и со-творчества. (Не эта ли мысль заключена в декартовском афоризме, что «Бог творит мир каждую секунду заново»[6], чтобы каждый, вновь пришедший на эту землю человек — присутствуя при акте сотворения мира, становясь свидетелем этого — мог одновременно приобщиться к этому процессу, став со-творцом этого мира, а не его потребителем?)

Тезис Декарта «Я мыслю, следовательно, я существую» есть расшифровка опыта первого человека, понявшего о себе: «я — человек». Ведь ему («первому человеку» в качестве именно человека) в этом мире ничто не предшествовало, кроме него самого. Сравните с этим опыт Декарта: он сам, намеренно (являясь наследником тысячелетней истории существования человечества), попытался заключить весь предшествующий ему опыт в скобки (говоря языком Гуссерля — Шюца, провести феноменологическую редукцию). Рене Декарт попытался поставить себя в ту историческую — метафизическую — ситуацию, где я оказываюсь не только «в начале самого себя», но и в начале (бытия) человечества и всего мира. С этого начинается мое не фактическое, а по существу пребывание на Земле. В противном случае тот факт, что я называюсь человеком разумным, является (по отношению ко мне) всего лишь чужим непроверенным знанием, принятым мною на веру, функционирующим на уровне бессознательно усвоенных слухов и сплетен.

Потому что если бы об этом не говорили наши родители и учителя, мы сами вряд ли узнали бы о себе, что каждый из нас — человек, поскольку наша повседневная жизнь протекает вне (сферы действия) этого вопроса, и знание о своей человечности и разумности, приобретенное в детстве, для многих так и остается неосознанным суеверием.

Опыт Декарта, кажущийся увлекательным когнитивным приключением и потому представляющийся делом вкуса (как объяснял один персонаж фильма «Сказка про Красную Шапочку», что такое охота: «Охота — это когда охота. Охота — это спорт. А когда не охота…»), таковым на самом деле не является.
Опыта Декарта (опыта само-восстановления, само-обнаружения, само-обналичивания себя в качестве человека разумного) избежать нельзя. Ведь у нас, как правило, отсутствует опыт самого себя как человека, то есть мы знаем себя как людей определенной профессии, национальности, вероисповедания, отвергающих одно и предпочитающих другое. Но опыт встречи с собой как с человеком, существующим помимо всех этих само (?!) определений, опыт в себе человечности и разумности у нас отсутствует. (И здесь возникает вопрос: как то, что люди приобретают самое главное знание о себе (о том, что они люди) из разных источников — Декарт, например, из (опыта) самого себя, а другие — по слухам, — как это определяет разницу их поведения (в качестве людей), разницу их проживания жизни?)

Даже если то, что я человек разумный, — всего лишь бессознательно усвоенная информация, перенятая, как пиджак с чужого плеча, все равно она дается «на вырост», как аванс, толчок к поиску себя реального, подлинного — в качестве единственно допустимого ответа на этот вопрос. Знание о том, что я человек и обладаю разумом, должно быть итогом (результатом) собственного опыта (обращения с самим собой). Потому что если к концу жизни у меня нет другого ответа на вопрос, откуда я знаю, что я человек и имею разум, кроме «родители сказали, учителя сообщили», это означает, что жизнь была прожита зря. Другого варианта ответа на этот вопрос кроме себя самого у меня быть не может. Иначе фраза М. К. Мамардашвили «жизнь многих людей — это цепь неудавшихся рождений»[7] будет наиболее полным (и наиболее точным) описанием того, что происходило там, где «стоит тире между двумя датами».
Однако возможно возражение: а зачем изобретать колесо, зачем открывать Америку, если кто-то это уже сделал? Если мир уже создан со всеми причитающимися формами мышления, поведения и т. п., зачем все это придумывать заново? Если открытие, что человек — это человек и имеет разум, уже было кем-то когда-то сделано, зачем мне его снова совершать? Не лучше ли просто воспользоваться тем, что уже изобретено?
Но парадокс заключается в том, что человек не может просто присвоить себе (как имущество) чужое умение, сноровку, мастерство, открытие, идею, мысль. Он должен о-своить это, овладеть этой мыслью, умением и т. д. в качестве своей собственной. Иными словами: открытие закона тяготения — это заслуга И. Ньютона. Но чтобы понять действие этого закона, в чем его суть, мне недостаточно просто согласиться (поверить) с Ньютоном: я должен проделать тот же путь, что и он. И если, проделав весь этот путь мышления, я приду к тем же выводам, что и сэр Исаак, значит: 1) я действительно понял этот закон и 2)это открытие (закон тяготения) теперь настолько же Ньютона, насколько и мое, потому что я открыл его для себя (своим опытом мышления и понимания) так же, как Ньютон когда-то открыл его для себя.

Открытия других существуют для меня только в том случае, если это открытие и для меня (и мое в том числе), иначе это всего лишь заимствование вроде чужих штанишек, вечно передающихся по наследству. Даже если речь идет о научных суждениях, находящих отражение в моем повседневном опыте (например, того, с которого мы начали: что человек — это человек, то есть нечто иное, чем животное, и у него есть разум): если это не результат моего осознанного опыта понимания самого себя, а всего лишь сообщено мне кем-то — учеными, родителями, учителями, — то оно никогда не станет моим личным открытием (мира и себя самого), а будет существовать на уровне недостоверных сведений и непроверенной информации.

Знание, усвоенное лишь с чужих слов (подобно вышеописанному), не есть знание в подлинном смысле этого слова, поскольку его мне (пользуясь русской народной поговоркой) «сорока на хвосте принесла». В то время как знание — это не информация о чем-то, которая передается, как вирус, это опыт понимания.
А есть ли что-то в моем опыте подлинного, что заставило бы меня открыть себя (для себя же) не как обладающего теми или иными достоинствами и недостатками, способностями и талантами и прочими малосущественными характеристиками, выявляемыми в излюбленном многими психологическом тестировании — нет: что есть в моем опыте подлинного, что побудило бы меня открыть себя — впервые — в качестве человека — не с чужих слов, а на основании (только) себя самого? Почему я начинаю быть только тогда, когда другой дает мне на это санкцию, классифицирует: «Это человек родился, а это — мышонок»?
Проблема не в том, чтобы найти себя в этом мире, не прибегая ни к каким приспособлениям этого мира: готовым формам мышления, моделям поведения и т. п. (тем более что это, пожалуй, потруднее будет, чем искать черную кошку в темной комнате); проблема в другом: чтобы найдя себя (обнаружив свои — человеческие — основания) — найти (выйти к) мир.

Дело в том, что река, поля, луга, холмы, горы и долины, растения и животные, небо и земля начали существовать задолго до появления первого человека на земле. Но до той поры они существовали лишь как предмет пользования. Никто не знал о том, что они существуют, что мир есть. Обрастать смыслом и значением они начинают с того момента, как получают свое собственное бытие (бытие в качестве самих себя), то есть в то самое мгновение, когда их увидел и позвал по имени человек, назвавший себя — впервые — человеком (homo sapiens). В этом смысле можно сказать, что вещь-в-себе существует только для того, кто осознал себя в качестве человека познающего (находящегося, рас-положенного в некотором отношении к миру), ведь именно в момент осознавания себя человеком, то есть иным по отношению к любой органической и неорганической природе, в тот момент впервые для человека начинает существовать мир именно как мир, а не среда обитания. Поэтому Декарту для того, чтобы доказать существование мира и даже Бога, надо спасти самого себя — что я есть. «Я» — та точка (отсчета, опоры), в которой (с которой) мир начинает свое бытие. Я (в качестве человека) являюсь условием и возможностью существования мира — мир через меня начинает быть. Вещь-в-себе получает свое бытие как акт (результат) дарения с моей стороны. Не в том смысле, что я распоряжаюсь: быть ей или нет, а в том, что я предоставляю миру (каждой его части) ту свободу (иметь свою тайну — смысл), которую признаю за собой. Это входит в мое — человеческое — отношение к миру, которое разворачивается как диалог.

Разумеется, можно возразить, что человек как именно человек (являющийся проблемой данной статьи) никогда не обнаруживается. Он всегда проявляет себя либо как конкретная личность, либо как индивид (член социума), либо в конце концов как homo sapiens — это три основных вида, способа существования того существа, которое мы привыкли именовать человеком. Однако эти три вида существования человека — всего лишь три способа само-идентифицировать (классифицировать) себя (услужливо подсказанные обществом); попытка привязать себя к одному из них (или ко всем сразу) напоминает эпизод из старой детской песенки:

«Надо в дорогу, в дорогу, в дорогу мне торопиться,
Надо узнать, надо узнать мне, что я за птица.
А почему? А потому плохо на свете, плохо на свете
Жить одному, жить одному, жить одному!»

Проблема на самом деле в другом: если человек состоит из суммы своих — основных и не очень — идентификаций, тогда мы можем записать это следующей формулой: Человек = Самоидентификация 1 + Самоидентификация 2 + Самоидентификация 3 и т. д. Или же все не так и человек есть некая целостность (не в смысле единства всех имеющихся идентификаций, а в смысле целостности, цельности самого человеческого в человеке), не только не распадающаяся на сумму идентификаций, но и существующая до них, вне них, помимо них? (Может быть, именно это — подлинность, цельность человека — имел в виду В. Соловьев, когда в своей статье «Смысл любви» обозначил это древней метафорой «образа Божьего в человеке»; ведь если «человека» еще можно (попытаться) разложить на сумму его идентификаций, то нечто, обозначенное метафорой «образ Божий в человеке», не является ни суммой идентификаций, ни даже одной из них, оно существует само по себе, то есть оно может проявляться в них (в — через — имеющиеся идентификации), но от них не зависит, оно существует как самостоятельная цельность).

Попыткой нащупать почву под ногами человеческого в человеке (то есть подлинного, далее несводимого ни к чему, кроме самого себя) и является данная статья.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бергер П. Приглашение в социологию // URL: http://www.socd.univ. kiev.ua/LIB/PUB/B/BERGER/berger.pdf (дата обращения: 02.06.2014).
2. Бибихин В. В. Толкование сновидений // Слово и событие. Писатель и литература / В. В. Бибихин. — Москва : Русский фонд содействия образованию и науке, 2010.
3. Гуссерль Э. Картезианские размышления // Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука / Э. Гуссерль. — Минск : Харвест ; Москва : АСТ, 2000.
4. Мамардашвили М. К. Лекции по античной философии // Большая онлайн библиотека, 2014. URL: http://www.ereading.ws/bookreader.php/95825/Mamardashvili_-_Lekcii_po_antichnoii_filosofii.html (дата обращения: 02.06.2014).
5. Мамардашвили М. К. Феноменология – сопутствующий момент всякой философии // Как я понимаю философию / М. К. Мамардашвили. — Москва : Прогресс, 1990.
6. Пятигорский А. «Я немыслим, если разговор прекратится…» // theoryandpractice. ru/posts/9751-aleksandr-pyatigorskiy
7. Шюц А. Феноменология и социальные науки. Избранное: Мир, светящийся смыслом. — Москва : РОССПЭН, 2004.

 

---

Комментарии

Имя	Запомнить
Email
Сайт
Сообщение

← Предыдущая статья
Диалогическая природа человеческого бытия как откровение о человеке

Следующая статья →
Философский минимализм

• Вестник Самарской гуманитарной академии 2015-1
• Философский минимализм
• Диалогическая природа человеческого бытия как откровение о человеке
• Философия возраста в пространстве экзистенциальной аналитики: экзистенциальная аналитика и региональная онтология*
• Культ пионеров-героев: жертвенный энтузиазм в жанре «для среднего школьного возраста»
• Различение первичной и вторичной историчности в метафизике Л. П. Карсавина и в экзистенциальной аналитике М. Хайдеггера*
• Дискуссия об инстинктах человека в психологии и этологии
• Европы и «Запада» нет
• По ту сторону прекрасного и безобразного. рецензия на книгу С.А.Лишаева Эстетика пространства
• Концепт «Doba» ‘пора, период, эпоха’ и бинарная оппозиция «Paměť» ‘память’ – «Zapomění» ‘забвение’ в романе М.Кундеры «Книга смеха и забвения»