Огонь и мед

Mixtura verborum`2004: пространство симпозиона : cб. ст. / под общ.ред. С.А. Лишаева. – Самара : Самар. гуманит. акад., 2004. – 174 с. стр.22-24

А. М. Карпеев

Моему другу А. Морозову

I

Возобновив лирический сюжет,

Заброшенный людьми в семнадцать лет,

В обломках обнаружишь Марсельезу,

Невиданный Париж, Мирей Матье,

И Франсуа Виллона-Монкорбье,

И рифму к Марсельезе, «митральезу».

Утрачена тетрадка, где паслись

Деметра, Митра, выспренняя высь,

Заявленное звонкое названье,

Торцины и торцеты до конца,

Шипы, цветы и ягодки венца,

Заранее известное страданье.

Умчался век эпических поэм,

Хотя я так и не вместил, зачем

Умчался, за каким великим надом.

И сказано, что главное – не взлом,

А то, что начинается потом,

С полетом и последним звездопадом.

Семнадцать лет, я мог бы быть Рембо,

Когда бы не тю-тю после бо-бо

(цитата), не отсутствие Парижа,

Коммуны и твердыни Сакре-Кер.

Я блудодей-монах, а также вор,

И я хотел бы стать к огню поближе.

II

Что в мире мне? Вот взял бы чистый лист,

Да где найдешь? Я бывший гуманист

И коммунист. Все это слишком рано.

Я чувствую дичайший страх и стыд:

«Великая страна – да пусть горит,

Что в ней теперь, когда сгорела Жанна?..»

Эй, вороны, Террор и Невермор,

Где проповедь о бренности?.. Костер

Озвучен только взрывом перебранки.

Язык огня и ветра на губах: –

Да лопнут банки в ваших погребах

И все вообще устойчивые банки!

Косяк летит на теплые места.

С древес познанья валится тщета.

Я разучился доверять знаменьям.

Мы дети страшных лет, так что с того?

Не то чтобы не в силах ничего

Забыть, но ведь понятно, что забвеньем

Не окупить уже трудов и дней,

Не упокоить плачущих теней.

Так льется боль всех пленных и бродяжек,

Забытых псов и недобитых птиц,

Ненужных лет и вырванных страниц

В стаканах Христовой Крови без поблажек.

III

И я хотел пятнадцать лет назад

Занять Почтамт и Оперу. Парад

Не получился, только представленье

Без баррикад почти. Дитя зари,

Где этот мир, где руки Жан-Мари,

Где наказанье, где преступленье?

На торжищах, на площадях торжеств

Уже не гнев ограбленных божеств,

А только что-то вроде алкоголя

Раскачивает городской бардак

И плавит, но не алкоголь. Итак,

Еще на свете есть покой и воля.

Пора благодарить, Флобер-Фламбо,

За жизнь-есть-сон, за пламя Саламбо,

Эмблему Смерти, маску Сладострастья,

Благодарить. Сбирается сей мед,

Седеют девушки. То, что грядет,

Меня не минет. Ну и чем не счастье –

Возможность до конца утратить слух

И рифмовать, как некий Винни-Пух,

Все, что рифмуется? Так я узнаю,

Что наконец в Европу напролом

Вернулся древним пьяным кораблем.

Парижский май! И се, аз умираю.

2000–2003

Комментарии

 
 



О тексте О тексте

Дополнительно Дополнительно

Смотрите также:
Маргиналии: